- Регистрация
- 21 Дек 2016
- Сообщения
- 5,585
- Реакции
- 5,184
Впервые я попробовала наркотики в четырнадцать лет. В семнадцать могла сделать сильнейший галлюциноген из подручных средств. Так началось мое путешествие в мир торчков, дураков и любителей виски.
Я родилась в небольшом городке на Южном Урале. Старенькие желтые автобусы, метания по рынкам в поисках свежего мяса, пара больших заводов. В детстве я представляла, что трубы, из которых валит черный дым, — это гигантские сигареты, а курят их тролли из подземелья.
Ирония — неплохой помощник для выживания на периферии.
В центре города находился магазин бытовой техники. Но технику там покупали редко. Магазинчик был ориентиром для местных наркоманов — поблизости продавали дешевую дурь. Неудивительно, что там постоянно ошивались долговязые парни в капюшонах.
Местные привыкли даже к раскиданным по всему городу ларькам с надписями «спайс». 14-летняя я, до этого обитавшая в самой неблагополучной части города, в ус не дула, что это такое.
Как вообще это курить?
В тот будний летний день мы с Кариной, подружкой по загородному лагерю, из которого нас однажды выгнали, хотели хорошенько повеселиться. О том, что некоторые из знакомых плотно торчат, знали давно. Но знать и чувствовать, как в твоем теле начинает пульсировать другая жизнь, — не одно и то же. В общем, было интересно. Решили попробовать.
Звонок, деньги, товар. На все про все ушло не больше часа. Травка заняла свое место в самом маленьком кармане моего красного рюкзака. И вот мы уже тащимся по городскому парку в поисках укромного местечка, чтобы сделать «это».
Мы завернули на безлюдную тропинку и оказались на чем-то вроде лужайки. Она была окружена плотным рядом молодых деревьев, так что мы решили остаться.
Карина пару минут колдовала над стеклянной трубкой. Через пару минут все было готово. Попробовав, я начала кашлять.
«Как это курить?» Воздух вокруг нас наполнился весьма специфичным едким запахом. Карина сжимала в зубах ментоловый LM и улыбалась. Я повторила ритуал. Паровоз дал прощальный гудок. Как говорится, «купил билет — ехай».
Я чувствовала, как что-то инородное разливается по моим венам. Я даже слышала, как мои эритроциты кайфуют под Test-Tube Baby.
«Черт возьми, только не сейчас», — не успела подумать я, как Он схватил меня своими щупальцами и затащил в грязное тинистое болото. Это был страх. Животный и неистовый. Опытные ребята рассказывали, что это нормальная первая реакция. Но я хотела выпрыгнуть из этого гребаного состава, несущегося в ад, как можно скорее, а он даже не притормаживал. Мне начинала нравиться эта скорость.
Но конечная станция была ближе, чем я думала. В 2009 году власти приняли закон об ужесточении контроля за оборотом наркотиков. Тогда местная администрация потратила массу сил на то, чтобы ларьки эти найти и позакрывать. Прикрыли точку и в магазине техники. Но если в тебе было достаточно любопытства — наркотики в городе достать было несложно.
Два раза в неделю я ходила на репетиции рок-группы, где играла на гитаре. Как-то встретила в коридоре длинноволосого парня с сережкой в носу. Он поинтересовался творчеством нашей группы. Так завязался наш разговор. Стас тоже был музыкантом — играл экспериментальную готику. Спустя пару лет он перешел с травки на кислоту, а потом — в колонию строгого режима на пять лет за распространение наркотиков.
Федеральный закон в действии — правительственная мясорубка.
Живых примеров того, «как жить не надо», было слишком много. От них рябило в глазах и несло нравоучениями. А в 17 лет слишком остро чувствуется вседозволенность. И слишком сладко и конкретно пахнет свобода.
Какая-то из суббот. Люди в хипстерских клетчатых рубашках варят «манагу» на кухне. Катя — моя очередная подруга — отбивает «декс».
«Декс», его еще называют «глик», — это такой ЛСД для нищих. Несмотря на всю метафоричность, пробовать его я не хотела — видела, как «отъезжал» наркоша Кирилл.
На одной из вечеринок он выпил четыре дозы — чертов псих. Ей-богу, не знаю, как он не умер, «глик» — та еще мерзость. В какой-то момент парень захотел встать и подойти к окну. Встал, подошел, обернулся — его тело сидело на диване с закатившимися глазами. Караул.
Галлюцинации — самый яркий эффект от «декса». Моя знакомая Маша, хоть и была не в себе, привела Кирилла в чувство и уложила спать. Скорую мне вызвать запретили. «Ты что, в дурку захотела?»
Кирилл на следующий день ничего не помнил. А мне впервые после смерти отца было страшно за кого-то настолько же. Отец был тоже любителем поразвлечься. Только он безбожно пил. Как и множество тридцатилетних мужиков, которые в девяностые были слишком маленькими, импульсивными, трусливыми или честными, и не сумели вовремя устроить свою жизнь. Или хотя бы наполнить ее смыслом.
Сейчас Кирилл перестал употреблять и занялся продажами сумок через интернет. Катя поступила в художественную школу. Маша стала дизайнером. Кто-то открыл магазин по продаже дверей.
Но так повезло не всем. Один из тех, кому нет, — Саша. Заядлый любитель солей и спайсов. В какой-то момент он окончательно снаркоманился и родители насильно поместили его на два месяца в местную психиатрию. Вернулся ли оттуда Саша или кто-то другой, — спорный вопрос. В клинике хорошенько поджарили ему мозги. Бывшие друзья перестали с ним общаться, потому что он завязал с веществами и стал туго соображать.
Да и вообще, таких Саш в моем городе было много: кто-то сел, кто-то умер, кто-то ударился в религию.
Скучно живем, ребята
«Одна из главных причин, почему молодые люди начинают употреблять наркотики, — они ассоциируются со свободой, с отсутствием запретов, с протестом. Именно в подростковом возрасте человек попадает в среду, которая ему говорит: все твои друзья торчат», — считает психотерапевт и автор сообщества Insightcrew во «ВКонтакте» Дарья Бондарь.
Она выделяет три основных причины, по которым люди в возрасте от 16 до 35 могут начать употреблять наркотики. Это влияние среды, социальная неопределенность и побег от реальности.
В моем случае все эти причины сплелись в одного большого змея, который заменил мне классического зеленого. А я, очарованная дивной зверушкой, притащила ее домой и целый год кормила своей и без того хромающей душевной организацией.
«Наркотики соблазняют легкостью. Для хороших отношений нужно много работать. Для социального успеха и самореализации — тоже. И, наверное, больше бы людей могло пойти по сложному пути, если бы он гарантировал хоть какой-то положительный результат. А его нет», — разводит руками психотерапевт. Сбежать от реальности действительно гораздо проще, чем остаться и продолжать барахтаться в сторону мечты. Я проверила.
4 декабря 2017 года я была на вечеринке у Димы в родном городе. Я пила вино и болтала со всеми, кто еще был в своем уме. Болтала ногой, когда комнату начал наполнять уже знакомый едкий запах.
«Министр здравоохранения России Вероника Скворцова заявила о том, что в стране от наркотиков ежегодно умирает 450 тысяч человек», — пробежало по экрану моего телефона.
Умирают от передозировки, попадают в ДТП, убивают себя, становятся жертвами несчастных случаев, убийств и тяжелых заболеваний. Даже закрыв глаза на то, что эта цифра в 1,5 раза ниже неофициальной статистики самого же Минздрава, — звучит жутко.
Мы с Димой начали было спорить, но в любом случае, стоимость наркотиков снижается. Если заморочиться и заглянуть в пучины темного интернета, можно увидеть, что один грамм кокаина сейчас сможет себе позволить любой подросток, имеющий карманные деньги. Его стоимость варьируется в зависимости от региона и чистоты.
Если употреблять такое несколько лет, выпадают зубы, волосы, деньги из карманов, страховка, друзья, семья — все, что удерживает наркомана от невозвращения. Мои привязки к обществу — семья, университет, друзья — держали меня очень крепко.
Я никогда не оставалась в изоляции. У меня не было возможности «уйти с головой в омут». Мама постоянно присылала фотки замков из Минеральных Вод, одногруппники мучили вопросами о практике, а не употребляющие друзья с завидной регулярностью приходили в гости.
На первый-второй рассчитайсь!
По данным UNODC (Управление ООН по наркотикам и преступности), с 2016 года мировое производство опиума выросло на 65% и достигло рекордных 10 500 тонн в год. Культивирование опийного мака в Афганистане привело к тому, что за прошлый год там было произведено девять тысяч тонн опийной продукции. А Афганистан сейчас — главный поставщик героина в Россию. Кокаин и дизайнерские наркотики приходят из Китая и Европы.Ныне расформированная ФСКН — единственный орган власти, который вел хоть сколько-нибудь точный учет распространения наркомании в России. В 2012 году, по данным Госнаркоконтроля, 18 миллионов россиян хотя бы раз в жизни пробовали наркотики. Три миллиона из которых делали это регулярно.
И можно сколько угодно с надменным лицом заявлять, что в России проблем с наркотиками нет. И сколько угодно можно обвинять самих наркоманов. Но когда я приезжаю в родной город — первое, что бросается в глаза, — «спайс недорого» на мокрой дороге напротив общеобразовательной школы.
